Дарья Гусаченко: «Я не понимаю, почему на скамье подсудимых сидят главврач, завхоз и инженер по технике безопасности»
Пострадавшая в результате взрыва в луганской многопрофильной больнице №7 Дарья Гусаченко рассказала читателям «ВВ», о чем думала, лежа под завалами больницы после взрыва, кому благодарна за помощь с лечением, почему суд по делу о трагедии похож на балаган и о том, кого считает виноватым в том, что случилось.КАШЛЯЛА!
Когда этим летом меня спрашивали, почему я в инвалидной коляске, я честно отвечала: «Кашляла!».
В 7-ю Луганскую городскую больницу меня положили с диагнозом «воспаление легких». На выходные домой не отпустили, а потому все мечты мои были о горячей ванне. Но вместо этого настал понедельник, события которого накрыли мои мечты о ванне медным тазом на ближайшие полгода.
Я позвонила родителям и мужу с утренним «отчетом» - жива, уже почти здорова, скучаю, люблю - и пошла платить за обследование. Позже, когда я слышала о судьбах других людей, пострадавших от взрыва, становилось не по себе: многие, как и я, за несколько минут до взрыва успели обзвонить своих родных и сказать, что у них все в порядке.
Касса, куда я пришла платить, находилась как раз над реанимацией, где случился взрыв.
То, что произошло тогда, описать очень сложно. И не столько из-за страха воспоминаний - просто не хватает слов и эмоций. Это было как фильм-катастрофа с умопомрачительными спецэффектами в 3D, только при этом еще и очень больно. Пол под моими ногами стал проваливаться, но я, вопреки закону притяжения, полетела вверх.
Позже я поняла, что меня подбросило взрывной волной, а тогда я даже успела удивиться тому, что могу летать…
Потом было падение. В черную неизвестность, вместе с камнями, плитами и арматурой. Сознание я не теряла, а первой мыслью после падения было расстройство оттого, что испортилось мое пальто, подаренное свекровью. Кстати, даже лежа в реанимации и периодически приходя в себя от лекарств, я с ужасом вздрагивала: «а что же с пальто?». Как оказалось – типично женские мысли. Наталья, которая провела в завале восемь страшных часов, и с которой мы три недели лежали вместе в реанимации, беспокоилась о судьбе своих новых сапожек…
Работники МЧС совершили настоящий подвиг. Они действовали очень оперативно и профессионально. Дожидаясь своих спасителей, я поняла, что их работа – это просто высшая математика! Одно неверное движение - и обвал мог бы пойти дальше. Для меня теперь эти люди – символ героизма и отваги. Как Гагарин для советских детей.
НЕБЕСА ПОСЛАЛИ МНЕ ПЕРВОКЛАССНЫХ ВРАЧЕЙ
Помню, когда меня извлекли из-под обломков и везли в машине «скорой помощи», я очень замерзла и хотела спать. И когда врачи областной больницы, куда меня привезли, столпились надо мной, осматривали и что-то спрашивали, я шептала о том, что устала и мне холодно. Со стороны, наверное, я напоминала ежика из мультика «Ёжик в тумане» - помните, как он с отрешенным взглядом плывет по реке: «Я в реке! Пусть река сама несет меня!». Вот и я с таким же отрешенным взглядом лежала на спине, как ёжик, только по которому к тому же изрядно потопталась лошадка.
Хотелось уснуть, и проснуться, когда все уже будет хорошо. Но не выходило даже глаза нормально закрыть – левое веко было порвано, и я все равно продолжала видеть, даже закрыв глаза.
Потом был долгожданный сон (анестезиолог дала мне наркоз), операции и реанимация. Я старалась хоть как-то успокоить своих родных, когда они по несколько раз на день приезжали в реанимацию с лекарствами, едой и вещами. Уверена, что им пережить все это было в сто раз сложнее, чем мне – чего стоили те первые часы, когда не было известно не только где я, но и жива ли вообще. Потому, дабы поддержать родных, а заодно и работников реанимации и лечащих врачей, я старалась не падать духом и даже шутить, не смотря на то, что не могла ни шевелиться, ни языком ворочать. В целом, первый месяц после взрыва я была похожа на игрушку «тамагоччи» - могла только подавать сигналы «кушать - горшок».
Видимо, в качестве компенсации за пережитое небеса послали мне первоклассных врачей, замечательных медсестер и медбратьев, заботливый обслуживающий персонал. И, конечно, спасибо моим родным, которые все это время были со мной рядом, помогали мне делать первые шаги и всегда меня поддерживали.
Уже выписавшись из больницы, я узнала, сколько людей пришло сдавать мне кровь! И мои друзья, и друзья друзей, и незнакомые люди, просто знавшие о трагедии, пришли помочь. Во мне, например, теперь течет кровь игроков луганской футбольной команды «Заря», а значит, есть все шансы, что скоро я не просто смогу передвигаться без костылей, но и мяч по полю гонять!
Человеческое сердце сильнее любой бюрократии, потому, пока власти проводили заседания и собирали комиссии по вопросу выделения денежных средств пострадавшим, обычные люди помогали, кто чем мог. Меня особенно тронула посылка с настоящим алтайским мумие, которую прислала совершенно незнакомая женщина из… Барнаула! Она узнала о трагедии через Интернет, и теперь мы с ней переписываемся и мечтаем когда-нибудь встретиться.
И еще один очень значимый для меня момент – когда понадобились деньги на операцию, и правительство в очередной раз стало собирать комиссии, мой врач-травматолог Юрий Григорьевич Юрис, коллектив работников Луганского мединститута и коллектив отделения травматологии областной больницы сами собрали деньги на дорогостоящую операцию.
В областной больнице я пролежала с 18 января до конца апреля 2010 года. В день выписки муж привез для меня инвалидную коляску. Не было бы счастья, так несчастье помогло - моя подруга, инвалид-колясочник, одолжила мне свою запасную.
В день выписки я впервые со дня трагедии оказалась на улице – мурашки по коже бегали от ощущения свежего воздуха, солнца и простора!
С коляски я встала только в середине ноября, после лечения в санатории, так что и я, и мой муж Александр успели насладиться всеми прелестями наших дорог с их ухабами и кочками. Теперь я знаю, что людям на колясках и их родственникам, проживающим в нашем городе, нужно ставить памятники, выдавать кефир и присуждать звание героя Украины за каждый «выход в свет».
СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС ПОХОДИТ НА БАЛАГАННУЮ КОМЕДИЮ
Этим летом начался суд по взрыву 7-й больницы. Читали «Процесс» Франциска Кафки? Если да, то тогда вы имеете полное представление и о нашем правосудии.
Во-первых, я не была ознакомлена с делом. Это очень учтиво со стороны следователя и прокуратуры – к чему мне лишней информацией мозги засорять? Но как-то хочется хоть примерно знать, что же там все-таки написано. Ну, хотя бы, удостовериться, что там нет многочисленных показаний свидетелей, что я с детонатором в руках стояла. А я б не сильно удивилась, узнав, что там что-то подобное.
Во-вторых, я, как потерпевшая сторона, имею право на предъявление морального ущерба, правильно? А не тут-то было! Вернее, право-то я имею, но де-факто оказывается, что все это из разряда написания писем «на деревню дедушке». Для нас, потерпевшей стороны, нет какой-либо юридической помощи или консультации. То есть, суд вроде как должен нас защищать, а вместо этого мы должны искать себе адвокатов и защитников. Городская власть, предъявившая, как мне известно, не маленькую сумму ущерба, безусловно, пострадала от взрыва куда больше искалеченных и погибших людей. У нас в стране власть в целом очень нежная и ранимая – если не жертва голодомора, то жертва взрыва.
В-третьих, в-четвертых и иже с ними опустим, так как чем больше вопросов возникает, тем больше весь судебный процесс походит на балаганную комедию.
Прошел год с момента трагедии. Вот уже полгода, как идет суд. И что?
Единственное достижение за это время – выпустили из-под стражи начальника отдела по охране труда Николаенко, которого с 18 января до середины ноября держали под стражей. Я, если честно, как и многие другие, не совсем понимаю, с какой стати социально не опасный человек, адекватный и вменяемый, который никого не убивал, и ни на кого не нападал, должен сидеть в клетке? Почему человек, чья вина не доказана, провел почти год в камере?
Я очень благодарна тем, кто поддержал меня в ходатайстве о том, чтобы Николаенко не держали под стражей. Решением суда его, все-таки, выпустили на свободу, и это дает надежду на то, что суд может быть справедливым. И что рано или поздно на скамье подсудимых все-таки окажутся те, кто действительно виновен в случившемся.
Городские власти должным образом не финансируют муниципальную больницу, туда привозят баллоны не с чистым кислородом, а смесью других газов, которой дышат потом тяжело больные, покойный заведующий реанимацией из-за аварийного состояния здания больницы вынужден пренебрегать правилами безопасности, дабы спасти жизни людей, которым нужен кислород, а в больницу неизвестно откуда привозят фактически настоящую бомбу… Я не понимаю, почему в этой ситуации на скамье подсудимых сидят главврач, завхоз и инженер по технике безопасности. Ну не понимаю и все тут!
И я не хочу никого оправдывать или обвинять. Я просто хочу, чтобы в моей стране был справедливый суд, честное правительство, и чтобы, если я следующий раз начну кашлять, можно было не бояться оказаться в инвалидном кресле.
Дарья Гусаченко
специально для « »
