Кем был Горбачев?
Фигура Михаила Горбачева еще долго будет вызывать ожесточенные споры - к последнему президенту Советского Союза просто невозможно относиться равнодушно из-за его причастности к наиболее масштабному историческому краху современности.
Могут изменяться границы держав, политические режимы и взаимоотношения между ведущими государствами мира, но вряд ли мы сможем при нашей жизни еще раз пережить такие события, как запрет КПСС и спуск красного знамени над Кремлем. И дискутировать тут можно до бесконечности. Кем был Горбачев? Свидетелем краха или его непосредственным виновником, человеком, который хотел модернизировать империю, но не справился со стоящими перед ним задачами или же политиком, понимавшим неизбежность краха Советского Союза и пытавшимся лишь смягчить его последствия?
Юбилей Горбачева - лишь повод вновь и вновь задаться этими вопросами. И как на каждом празднике, который проходит в присутствии юбиляра, ответы выглядят скорее отталкивающимися от современного контекста, чем хоть как-то опирающимися на историю. Те, кто любит Михаила Сергеевича, вряд ли бросят в него лишний камень. Для них он - реформатор. Тот, кто разрешил поднимать темы, казавшиеся навечно табуированными в советском обществе. Тот, кто открыл границы. Тот, кто лишил людей страха. Тбилиси и Вильнюс остаются как бы за скобками, как и попытка ликвидировать все достижения гласности накануне августа 1991 года. Но те, кто ненавидит Горбачева и считает его человеком, развалившим лучшее в мире государство, не помнит Михаила Сергеевича последнего периода его правления. Для них он - разрушитель, обманным путем пробравшийся к руководству КПСС с целью разрушить непобедимую партию и управляемую ею страну, агент ЦРУ и друг ненавистных американцев. Каждый помнит то, что он хочет помнить.
Не буду скрывать, что благодарен Горбачеву просто уже потому, что понимаю: без него ничего не было. Мы могли бы еще несколько десятилетий жить в умирающей, держащейся на штыках и глупости империи, деморализованное и запуганное общество которой не имело никакой воли к изменениям. Если бы не Горбачев - я прожил бы совсем другую жизнь, о которой не хочется даже и думать. Конечно, найдутся те, кто скажет, что они в Советском Союзе жили хорошо и стабильно, а потом, как раз по вине Горбачева начался кошмар. Но на самом-то деле кошмар начался не по вине Горбачева, а из-за неработоспособности самой системы. И если бы на месте Михаила Сергеевича оказался бы какой-нибудь ретроград, участь моих соотечественников тоже была бы незавидной, а жизнь - не менее бедной, чем после перестройки и краха СССР. Но эта жизнь была бы еще и мерзкой: на партийных и комсомольских собраниях эти люди рассказывали бы друг другу, как они замечательно живут. А так у них появился шанс изменить жизнь.
Но утверждать, что Горбачев сознательно хотел дать им этот шанс, было бы большим преувеличением. Михаил Сергеевич был выдающимся аппаратчиком своего времени - иначе он, конечно бы, никогда не добрался бы до поста генерального секретаря ЦК КПСС. Но он был никудышним политиком - политиков в партийном аппарате специально не готовили, они просто были не нужны и стали возникать в эпоху перемен буквально ниоткуда. Политиком был уже Ельцин, обнаруживший в себе этот невостребованный талант и с лихвой потративший его на построение России под себя. А Горбачев, получивший в наследство от кремлевской геронтократии умиравшее государство, пытался решить его проблемы прежде всего аппаратными путями - и всякий раз отступал, когда оказывалось, что предложенный путь решения ни к чему не приводит. Каждая реформа оказывалась симулякром: ускорение не меняло характера деградировавшей экономики, перестройка не подразумевала демонтажа сдерживавшего развитие страны государственного строя, гласность не стала свободой слова. Когда Горбачев увидел, что открытие шлюзов привело только к дискуссии о необходимости настоящих реформ и разморозило процессы распада империи, наметившиеся еще в 1917 году, он отказался от сотрудничества с реформаторами из собственного окружения и заменил их случайными людьми, призванными вернуть ситуацию в отправную точку начала преобразований. Но было уже поздно: путч августа 1991 года оказался таким же успешным переворотом, как перестройка - настоящим преобразованием страны. А дальше началась уже и история без Горбачева.
Все это хладнокровное изложение фактов, бесспорно, не отменяет самого масштаба задач и важности личности человека, на которого мы несколько лет подряд возлагали наши самые большие надежды - и в котором так безоглядно разочаровались. Но мне кажется, что это разочарование несправедливо: нельзя требовать от человека больше, чем он может предложить истории на данный момент. Горбачев - одинокий человек, застывший перед девятым валом этой самой истории и не подготовленный к встрече с ней самим своим жизненным опытом, предполагавшим исключительно аппаратный рост. Он реагировал, как мог. Даже во главе страны он оставался прежде всего советским человеком, не понимавшим окружающего мира хотя бы потому, что ни у одного советского человека не было никакой возможности его понять по-настоящему, тем более у партийного работника. Но и общество было достаточно инертно - оно ждало перемен сверху, плохо представляя себе последствия этих перемен. Это в столицах! В провинции же все, скорее всего, хотели, чтобы все осталось как было, к призывам Горбачева относились как к чудачеству, считая, что благодушие скоро кончится. Украина вполне вписывается в эту парадигму: исторические процессы в нашей стране начались только тогда, когда им просто нельзя было сопротивляться. Так что нам не в чем упрекнуть Горбачева, как, впрочем, и пришедших ему на смену лидеров - в том, что произошло именно так, а не иначе, мы можем винить только самих себя.Виталий Портников, специально для
